36 стратагем

Стратагема 35 — Цепи уловок

Стратагема Музыка в качестве оружия

Правитель жунов отправил Ю-юя в Цинь. Предки Ю-юя были цзиньцами, которые бежали к жунам, поэтому Ю-юй умел разговаривать по-цзиньски. Прослышав о мудрости Му-гуна, правитель жунов послал Ю-юя ознакомиться с Цинь. Когда циньский Му-гун показал ему свои дворцовые палаты и собранные в них богатства, Ю-юй сказал:

— Если вы заставляли духов всё это сотворить, то утомили духов, а если заставляли людей создавать это, то просто замучили народ!

Му-гун удивился этим словам и спросил:

— Срединные государства осуществляют управление на основе стихов и исторических записей, обрядов и музыки, законов и установлений, но, несмотря на это, в них часто происходят беспорядки. Ныне у диких жунов ничего этого нет. Как же у них строится управление? Разве не возникает трудностей?

Ю-юй со смехом ответил:

— Именно в этом причина беспорядков в срединных государствах, ведь с тех пор как мудрейший Хуан-ди выработал обряды и музыку, законы и установления, он лично подавал пример их исполнения, почти не прибегая к управлению. Его же потомки день ото дня становились всё более высокомерными и развращёнными. Они строго надзирали за низшими и наказывали их, опираясь лишь на силу законов и установлений, в результате низшие уставали до крайности и, ратуя за человеколюбие и справедливость, начинали роптать на высших. Так между высшими и низшими возникала взаимная борьба из-за нанесённых обид. Взаимные убийства с целью захвата власти и даже уничтожения целых родов — всё это порождено этой причиной. Совсем не так у жунов и и. Высшие, обладая простотой и добродетелью, применяют их в отношениях с низшими, а низшие, сохраняя искренность и преданность, служат высшим. Управление целым государством, подобно управлению собственным телом, когда не думают, с помощью чего оно управляется, и это действительно управление мудрых.

Затем, уединившись со своим секретарём (нэйши) Ляо, Му-гун спросил у него:

— Я слышал, что если в соседнем государстве живёт мудрый человек, это — источник тревоги для соперничающего с ним княжества. Ныне мудрость Ю-юя опасна для меня. Как же мне поступить?

Нэйши Ляо ответил:

— Правитель жунов живёт в глухих, отдалённых местах и ещё не слышал музыки срединных государств. Вы, правитель, попробуйте послать ему ваших певичек, чтобы сломить его волю, попросите также разрешения оставить Ю-юя, чтобы отдалить их друг от друга. Задержите Ю-юя и не отпускайте его, чтобы он нарушил сроки возвращения. Правитель жунов удивится задержке и непременно заподозрит Ю-юя. А коли между государем и его чиновником появится трещина, можно держать его нашим пленником. Притом, если правитель жунов увлечётся певичками, он непременно забросит дела управления.

Му-гун сказал на это:

— Превосходно!

После этого он сел с Ю-юем на разостланные циновки и стал его угощать, лично передавая ему блюда с едой. Расспросив у Ю-юя подробно о характере местности и военной силе жунов, Му-гун приказал своему секретарю Ляо отправить правителю жунов шестнадцать певичек. Правитель жунов, получив их, очень обрадовался и целый год не возвращал певичек. Тогда циньский правитель вернул Ю-юя домой. Вернувшись, Ю-юй многократно увещевал правителя жунов, но тот не слушал его. Му-гун в то же время несколько раз посылал людей к жунам, которые, пользуясь каждым случаем, просили послать Ю-юя в Цинь. В конце концов, Ю-юй бежал и перешёл на сторону Цинь. Му-гун оказывал ему почести как гостю и расспрашивал о возможностях нападения на жунов. На тридцать седьмом году (623) Цинь по плану Ю-юя напало на правителя жунов, присоединило к себе двенадцать царств, устроило земли на расстоянии в тысячу ли и стало главенствовать над западными жунами.

36 стратагем

Стратагема (с др.-греч. «военная хитрость») — некий алгоритм поведения, просчитанная последовательность действий, направленных на достижение скрытой цели или на решение какой-либо задачи с обязательным учётом психологии визави, его положения, обстановки и других особенностей ситуации. С китайского имеет значения «расчёт», «план», «приём», «техника», «уловка».

«36 стратагем» — древнекитайский военный трактат. В более широком смысле, собрание неявных тактических приёмов и система непрямых ходов, используемая для достижения скрытой цели, получения преимущества и перехвата инициативы.

КУРСЫ СО СКИДКОЙ

36 стратагем Басни Басни Александра Сумарокова Басни Владимира Шебзухова Басни Жана де Лафонтена Басни Ивана Крылова Басни Леонардо да Винчи Басни Сергея Михалкова Басни Эзопа Библейские притчи Большие притчи Буддийские притчи Ведические притчи Восточные притчи Греческие притчи Даосские притчи Даосские притчи от Чжуан-цзы Деловые притчи Деловые притчи о Пути торговли Дзэнские притчи Еврейские притчи Индийские притчи Исторические притчи Китайские притчи Конфуцианские притчи Короткие притчи Маленькие притчи Мифы Древней Греции Мифы и легенды Мифы индейцев Майя Новые притчи Поэзия Православные притчи Притчи Притчи для детей Притчи от Ошо Притчи про Насреддина Современные притчи Сутра ста притч Суфийские притчи Суфийские притчи от Джами Суфийские притчи от Руми Хасидские притчи Христианские притчи Эзотерические притчи

Стратагема 35 — Цепи уловок

Стратагема Прикрытый нос

Однажды вэйский царь подарил чускому царю Хуай-вану красавицу, которая очень тому полюбилась. Жена царя, царица Чжэн Сю, узнав, что государь полюбил красавицу, тоже её полюбила — и даже ещё больше. Чего, бывало, та ни пожелает — будь то наряды или украшения, — всё ей дарила.

— Супруга моя поняла, как я люблю молодую жену, — сказал государь, — и полюбила её даже пуще, чем я. Именно так почтительный сын должен угождать родителям, а верноподданный — служить государю!

Царица же, убедившись, что царь не считает её ревнивицей, сказала как-то молодой жене:

— Государь от тебя без ума — но терпеть не может твоего носа! Поэтому, когда видишься с ним, прикрывай нос, и государь всегда будет к тебе благоволить.

Молодая жена послушалась её совета и стала при каждой встрече с царём прикрывать нос.

— Почему это молодая жена всякий раз при виде меня прикрывает нос? — спросил государь супругу.

— Сама не знаю, — ответила царица.

Когда же тот стал настаивать, сказала:

— Она мне как-то призналась, что не выносит вашего запаха.

— Так отрезать ей нос! — воскликнул разгневанный царь.

А царица успела уже перед тем наказать царскому слуге:

— Как только государь что прикажет — немедленно исполнить!

И слуга тут же выхватил нож и отрезал красавице нос.

36 стратагем

Стратагема (с др.-греч. «военная хитрость») — некий алгоритм поведения, просчитанная последовательность действий, направленных на достижение скрытой цели или на решение какой-либо задачи с обязательным учётом психологии визави, его положения, обстановки и других особенностей ситуации. С китайского имеет значения «расчёт», «план», «приём», «техника», «уловка».

«36 стратагем» — древнекитайский военный трактат. В более широком смысле, собрание неявных тактических приёмов и система непрямых ходов, используемая для достижения скрытой цели, получения преимущества и перехвата инициативы.

КУРСЫ СО СКИДКОЙ

36 стратагем Басни Басни Александра Сумарокова Басни Владимира Шебзухова Басни Жана де Лафонтена Басни Ивана Крылова Басни Леонардо да Винчи Басни Сергея Михалкова Басни Эзопа Библейские притчи Большие притчи Буддийские притчи Ведические притчи Восточные притчи Греческие притчи Даосские притчи Даосские притчи от Чжуан-цзы Деловые притчи Деловые притчи о Пути торговли Дзэнские притчи Еврейские притчи Индийские притчи Исторические притчи Китайские притчи Конфуцианские притчи Короткие притчи Маленькие притчи Мифы Древней Греции Мифы и легенды Мифы индейцев Майя Новые притчи Поэзия Православные притчи Притчи Притчи для детей Притчи от Ошо Притчи про Насреддина Современные притчи Сутра ста притч Суфийские притчи Суфийские притчи от Джами Суфийские притчи от Руми Хасидские притчи Христианские притчи Эзотерические притчи

Стратагема 35 — Цепи уловок

Стратагема Танцовщица спасает династию Хань

В двухстах пятидесяти ли от Чананя Дун Чжо заложил крепость Мэйу, на строительство которой согнали двести пятьдесят тысяч крестьян. Стены крепости по высоте и толщине не уступали чананьским. В Мэйу были дворцы и склады с запасами провианта на двадцать лет. Дун Чжо выбрал восемьсот молодых и красивых девушек из народа, нарядил их в золото и парчу, украсил жемчугами и яшмой и вместе с семьями поселил во дворце. В Чанань Дун Чжо наезжал один-два раза в месяц. Сановники выходили встречать и провожать его за стены дворца. Дун Чжо раскидывал тут шатёр и устраивал пиры. Однажды Дун Чжо собрал сановников на дворцовой башне и усадил их около себя в два ряда. Когда чаша с вином обошла несколько кругов, вошёл Люй Бу и что-то шепнул Дун Чжо на ухо.

— Вот оно что! — с усмешкой воскликнул Дун Чжо и приказал Люй Бу схватить сидевшего на циновке сы-куна (высшего сановника, один из трёх гуннов) Чжан Вэня и сбросить с башни вниз.

Сановники изменились в лице. Через несколько минут слуга на красном блюде принёс голову Чжан Вэня. У присутствовавших душа ушла в пятки, а Дун Чжо, улыбаясь, сказал:

— Не пугайтесь! Чжан Вэнь связался с Юань Шу, чтобы погубить меня. Он послал к нему человека с письмом, но оно случайно попало в руки моего названого сына Люй Бу. Вот почему я казнил Чжан Вэня. Вам же нечего бояться, если на то нет причин.

Чиновники, почтительно поддакивая, разошлись. Сыту (начальник приказа просвещения) Ван Юнь, возвратившись домой, стал размышлять над тем, что произошло во время пира, и не находил себе покоя. Глубокой ночью, опираясь на посох, Ван Юнь вышел в сад. Ярко светила луна. Ван Юнь подошёл к цветам и, обратив лицо к небу, заплакал. Тут ему послышалось, что кто-то протяжно вздыхает возле беседки Пиона. Ван Юнь потихоньку подкрался и увидел свою домашнюю певицу Дяо Шань. Девушка эта, с малых лет взятая в дом Ван Юня, была обучена пению и танцам. Ей едва исполнилось шестнадцать лет, и она была так изумительно красива и искусна, что её прозвали Цикадой. Ван Юнь обращался с нею, как с родной дочерью. Услышав её вздохи в эту ночь, он с удивлением спросил:

— Послушай, негодница, не завела ли ты шашни с кем-нибудь?

Дяо Шань испугалась и, упав на колени, воскликнула:

— Смею ли я смотреть на кого-нибудь!

— Отчего же ты тогда вздыхаешь по ночам?

— Позвольте мне рассказать вам всё от чистого сердца, — вымолвила Дяо Шань.

— Не скрывай от меня ничего, ты должна говорить мне только правду, — ответил Ван Юнь.

— Вы всегда были милостивы ко мне, — начала Дяо Шань. — Вы научили меня петь и танцевать и обращались со мной так хорошо, что если бы даже я умерла ради вас, и то я не отплатила бы и за десятую долю ваших благодеяний. С недавних пор я стала замечать, что вы, господин мой, сурово хмурите брови. Причиной тому, наверно, какое-то государственное дело, и я не осмеливаюсь спрашивать. Вот и сегодня вы опять чем-то озабочены. Я вижу это и потому вздыхаю. Если бы я могла вам чем-нибудь помочь, поверьте, я не пожалела бы своей жизни.

— Кто знает! — воскликнул Ван Юнь, стукнув посохом о землю. — Может быть, судьба Поднебесной в твоих руках. Идём-ка со мной!

Дяо Шань последовала за Ван Юнем в его покои. Отослав всех служанок и наложниц, Ван Юнь усадил Дяо Шань на циновку и почтительно поклонился ей.

— Зачем вы это делаете? — испуганно вскричала Дяо Шань, падая перед ним ниц.

— Сжалься над людьми Поднебесной! — промолвил Ван Юнь, и слёзы ручьём хлынули из его глаз.

— По вашему приказанию я готова десять тысяч раз умереть, — отвечала Дяо Шань.

— Народ наш на краю гибели, — продолжал Ван Юнь, опускаясь на колени. — Связь между Сыном неба и подданными так же непрочна, как груда яиц, — тронь её, и она развалится. Дун Чжо посягает на императорскую власть, придворные не знают, как уберечь от него трон. Никто, кроме тебя, не спасёт положение! У Дун Чжо есть приёмный сын по имени Люй Бу. Он высокомерен и храбр необыкновенно. Но мне известно, что оба они питают слабость к женскому полу, и я придумал план «цепи». Вот что от тебя требуется. Сначала я просватаю тебя за Люй Бу, потом отдам Дун Чжо. Находясь в его дворце, ты должна использовать каждый удобный случай, чтобы посеять между ними смертельную вражду. Ты должна добиться, чтобы Люй Бу убил Дун Чжо. Этим ты поможешь избавиться от злодея и укрепить государство. Всё это в твоих силах. Не знаю, согласишься ли ты.

— Отдавайте меня им хоть сейчас, — не колеблясь, заявила Дяо Шань. — А там уж я придумаю, как действовать.

— Но если тайна раскроется, мы все погибнем, — сказал Ван Юнь.

— Не печальтесь, господин мой, — повторила Дяо Шань. — Пусть я умру под ударами десяти тысяч мечей, если не исполню своего великого долга!

Ван Юнь поклонился ей с благодарностью.

На другой день он приказал искуснейшему ювелиру сделать головной убор из бесценных жемчужин и тайно отослал его Люй Бу. Вскоре польщённый Люй Бу явился к Ван Юню с изъявлениями благодарности. А Ван Юнь в ожидании этого уж приготовил на красиво убранном столе самые богатые яства. Он встретил гостя у ворот, ввёл во внутренний зал своего дома и усадил на почётное место.

— Я — простой воин, — сказал Люй Бу, — а вы высокое лицо при дворе. Чем я заслужил такое уважение?

— Во всей Поднебесной нет сейчас героя, подобного вам! — воскликнул Ван Юнь. — Я почитаю вас не за ваше положение, а за ваши достоинства!

Продолжая превозносить таланты Люй Бу и расхваливая Дун Чжо, Ван Юнь щедро угощал гостя и непрерывно подливал ему вина. Люй Бу радостно смеялся и пил. Ван Юнь отослал всех приближённых, кроме нескольких служанок, подносивших вино, и сказал:

— Позовите моё дитя!

Вскоре две служанки ввели Дяо Шань, необыкновенно прелестную и обаятельную, и сами удалились.

— Кто это? — спросил поражённый Люй Бу.

— Эта девушка — Дяо Шань, — сказал Ван Юнь. — Из уважения к вам и зная, как вы добры, я пригласил её сюда.

Когда Дяо Шань по приказанию Ван Юня поднесла Люй Бу кубок вина, они взглянули друг на друга. А Ван Юпь, притворяясь пьяным, говорил:

— Девушка просит вас выпить! Как знать, может быть, вся семья наша будет зависеть от вас!

Люй Бу просил Дяо Шань сесть, но та сделала вид, что хочет уйти.

— Дитя моё, ведь это мой лучший друг, — сказал Ван Юнь. — Ты можешь побыть с нами, в этом нет ничего плохого.

Тогда Дяо Шань присела рядом с Ван Юнем. Люй Бу смотрел на неё, не сводя глаз. Когда он осушил ещё несколько кубков, Ван Юнь сказал:

— Я хочу отдать вам эту девушку. Согласны ли вы принять её?

— О! — вскричал Люй Бу, вскакивая с циновки. — Я буду вечно вам благодарен! Всегда готов служить вам, как верный пёс и добрый конь!

— Мы выберем счастливый день, и я пришлю её к вам во дворец, — пообещал Ван Юнь. Словно зачарованный, смотрел Люй Бу на Дяо Шань, и она тоже бросала на него выразительные взгляды.

— Час уже поздний. Я попросил бы вас остаться у меня ночевать, — произнёс Ван Юнь, — но боюсь, как бы тай-ши Дун Чжо не подумал чего-нибудь дурного.

Люй Бу поблагодарил Ван Юня и, кланяясь, удалился.

Прошло несколько дней. Ван Юнь зашёл во дворец и, воспользовавшись отсутствием Люй Бу, склонился перед Дун Чжо до земли и молвил:

— Почтительнейше кланяюсь и прошу вас ко мне на обед. Не смею спрашивать, каково будет ваше решение.

— Раз вы приглашаете меня, я буду непременно! — отвечал Дун Чжо. Ван Юнь с благодарностью поклонился и возвратился домой. Он поставил стол в парадном зале и приготовил все лучшие яства, какие только существуют в Поднебесной. Узорчатые коврики устилали полы, везде были развешаны красивые занавесы. На другой день около полудня приехал Дун Чжо. Ван Юнь в полном придворном одеянии вышел ему навстречу и поклонился дважды. Дун Чжо вышел из коляски и, окружённый сотней своих латников, направился в дом. У входа в зал Ван Юнь опять дважды поклонился. Дун Чжо уселся на возвышении и указал хозяину место рядом.

— Высоки ваши добродетели, господин тай-ши! — воскликнул Ван Юнь. — Даже И Инь и Чжоу-гун не смогли бы подняться до них!

Дун Чжо ухмылялся, чрезвычайно довольный. Внесли вино, заиграла музыка. Ван Юнь льстил гостю без всякой меры. Поздно вечером, когда вино сделало своё дело, Ван Юнь пригласил Дун Чжо во внутренние покои. Дун Чжо отослал охрану, а Ван Юнь, поднеся ему кубок, сказал так:

— С малых лет я изучал астрологию и по ночам наблюдаю небесные явления. Судьба Хань уже свершилась! Ныне слава о ваших подвигах гремит по всей Поднебесной, как гремит слава Шуня, который наследовал Яо, и как слава Юя, продолжавшего дело Шуня, сообразуясь с волей неба и желаниями людей.

— Э, да ты перехватил! Где уж мне с ними равняться! — воскликнул Дун Чжо.

— Разве я преувеличиваю? Ведь говорили же древние: «Идущие по правильному пути уничтожают сбившихся с него, и не имеющие добродетелей уступают место обладающим ими».

— Если по воле неба власть действительно перейдёт ко мне, то быть тебе моим первым сподвижником!

Ван Юнь поблагодарил глубоким поклоном. В зале зажгли разноцветные свечи. Все слуги удалились, кроме прислужниц, подававших вина и яства.

— Музыка, которую вы только что слушали, недостойна услаждать вас, — сказал Ван Юнь. — Но есть у меня одна танцовщица, и я осмелюсь обратить на неё ваше внимание.

— Прекрасно! — отозвался Дун Чжо. Ван Юнь приказал опустить прозрачный занавес. Послышались звуки бамбуковых свирелей. В сопровождении служанок явилась Дяо Шань и стала танцевать по ту сторону занавеса. Окончив танец, Дяо Шань по приказанию Дун Чжо вышла из-за занавеса. Приблизившись к Дун Чжо, она дважды низко поклонилась. Поражённый её красотой, Дун Чжо спросил:

— Кто эта девушка?

— Это певица Дяо Шань.

— Так она не только танцует, но и поёт?!

Ван Юнь велел Дяо Шань спеть под аккомпанемент тань-баня. Дуй Чжо восхищался безмерно. Приняв кубок из рук Дяо Шань, он спросил:

— Сколько тебе лет, девушка?

— Вашей служанке только два раза по восемь, — ответила Дяо Шань.

— Она восхитительна! — воскликнул Дун Чжо.

— Я хотел бы подарить эту девушку вам, — молвил Ван Юнь вставая. — Не смею спрашивать, согласитесь ли вы принять её.

— Как мне отблагодарить за такую щедрость? — произнёс Дун Чжо.

— Если вы возьмёте её к себе в служанки, это будет величайшим счастьем в её жизни, — отвечал Ван Юнь.

Затем он приказал подать закрытую коляску и лично проводил Дун Чжо и Дяо Шань во дворец. Там он откланялся, сел на своего коня и отправился домой. Но не проехал он и полпути, как увидел два ряда красных фонарей, освещавших дорогу: это ехал Люй Бу на коне с алебардой в руках. Он остановился и, поймав Ван Юня за рукав, сердито произнёс:

— Вы обещали отдать Дяо Шань мне, а теперь отправили её к тай-ши. Вы подшутили надо мной!

— Здесь не место для таких разговоров, — перебил его Ван Юнь. — Прошу вас зайти ко мне.

У себя дома после приветственных церемоний он спросил Люй Бу:

— В чём вы упрекаете меня, старика?

— Люди сказали мне, что вы тайком отослали Дяо Шань во дворец тай-ши, — отвечал Люй Бу. — Что это значит?

— Вы неправильно поняли! — воскликнул Ван Юнь. — Вчера во дворце тай-ши сказал мне, что собирается посетить меня по делу. В его честь я устроил пир, и он во время пиршества сообщил мне: «Я слышал, что у тебя есть девушка по имени Дяо Шань, которую ты обещал отдать моему сыну Люй Бу. Я решил проверить, не пустые ли это слухи, и кстати взглянуть на неё». Я не осмелился ослушаться и позвал Дяо Шань. Она вошла и поклонилась князю князей. «Сегодня счастливый день, — сказал тай-ши, — я возьму эту девушку с собой и обручу её с моим сыном». Судите сами, мог ли я отказать всесильному?

— Вы ни в чём не виноваты, — произнёс Люй Бу. — Я действительно неправильно понял. Приношу вам свои извинения.

— У девушки есть приданое, — добавил Ван Юнь. — Когда она перейдёт в ваш дворец, я пришлю его.

Люй Бу поблагодарил и ушёл. На другой день он отправился во дворец Дун Чжо разведать, что там делается, но ничего не узнал.

Тогда он вошёл во внутренние покои и стал расспрашивать служанок.

— Вчера вечером тай-ши лёг в постель со своей новом наложницей, — сообщили ему служанки, — и до сих пор ещё не вставал.

Люй Бу пришёл в бешенство и прокрался под окна спальни. В это время Дяо Шань причёсывалась, стоя у окна. Вдруг она заметила в пруду отражение высокого человека, на голове которого была шапка с перьями. Узнав Люй Бу, Дяо Шань скорбно сдвинула брови и стала вытирать глаза своим благоухающим платочком. Люй Бу долго наблюдал за ней, затем отошёл и вскоре появился в доме. Дун Чжо сидел в приёмном зале. Увидев Люй Бу, он спросил:

— Всё благополучно?

— Да, — ответил Люй Бу.

Он стал рядом с Дун Чжо и, оглядевшись, заметил за узорчатым занавесом Дяо Шань, украдкой бросавшую на него нежные взгляды. Люй Бу впал в смятение. Дун Чжо заметил это, и в его душу закралось ревнивое подозрение.

— Если у тебя нет никаких дел ко мне, можешь идти, — сказал он.

Люй Бу вышел быстрыми шагами. Больше месяца Дун Чжо предавался наслаждениям, забросив все дела. Когда он заболел, Дяо Шань не отходила от него ни на шаг, стараясь во всём угодить ему. Однажды Люй Бу пришёл справиться о здоровье отца. Дун Чжо в это время спал. Дяо Шань молча смотрела на Люй Бу из-за спинки кровати, прижимая одну руку к сердцу, а другой указывая на Дун Чжо, слёзы струились у неё из глаз. Люй Бу чувствовал, что сердце у него разрывается на части. Дун Чжо приоткрыл глаза и, проследив за взглядом Люй Бу, повернулся и увидел Дяо Шань.

— Как ты смеешь обольщать мою любимую наложницу! — гневно крикнул Дун Чжо.

Он приказал слугам вывести Люй Бу и отныне не впускать его во внутренние покои. Жестоко оскорблённый, Люй Бу, возвращаясь к себе домой, встретил по дороге Ли Жу и рассказал ему обо всём. Ли Жу поспешил к Дун Чжо и сказал ему так:

— Вы хотите завладеть Поднебесной, зачем же из-за малого проступка вы так обидели Люй Бу? Ведь если он отвернётся от вас — одному вам великое дело совершить не удастся.

— Как же быть? — спросил Дун Чжо.

— Позовите его завтра утром, — посоветовал Ли Жу, — одарите золотом и тканями, успокойте добрым словом, и всё будет хорошо.

Дун Чжо последовал его совету. Люй Бу явился во дворец, и Дун Чжо сказал ему:

— Третьего дня я плохо себя чувствовал и необдуманно обидел тебя. Забудь об этом.

Он тут же подарил Люй Бу десять цзиней золота и двадцать кусков парчи. Люй Бу вернулся домой исполненный благодарности к Дун Чжо, но сердцем его теперь владела Дяо Шань.

Оправившись от болезни, Дун Чжо явился в императорский дворец на совет. Люй Бу следовал за ним с алебардой. Воспользовавшись тем, что Дун Чжо вступил в беседу с императором Сянь-ди, Люй Бу вышел из дворца, вскочил на коня и поскакал к Дяо Шань. Привязав коня перед дворцом, он с алебардой в руке вошёл во внутренние покои и отыскал Дяо Шань.

— Идите в сад и ждите меня возле беседки Феникса, — сказала она.

Люй Бу ждал довольно долго, и наконец появилась Дяо Шань. Она приближалась, словно маленькая волшебница из дворца Луны, раздвигая цветы и подымая ивовые ветви. Вся в слезах, она сказала Люй Бу:

— Хоть я и не родная дочь сы-ту Ван Юня, но он обращался со мной, как с родной. Когда я увидела вас, мне захотелось служить вам. Это было единственным моим желанием. Но кто думал, что у тай-ши может возникнуть низкое желание опозорить меня! Я страдала, но откладывала день своей смерти, чтобы открыть вам всю правду. Теперь вы знаете всё! Тело моё опозорено и не может служить герою. Я хочу только одного: умереть на ваших глазах и этим доказать вам свою верность.

Сказав так, она ухватилась руками за ограду, чтобы прыгнуть в заросший лотосами пруд. Люй Бу подхватил её и со слезами в голосе вскричал:

— Я давно догадываюсь о твоём чувстве, но, к несчастью, мы не могли поговорить!

— Раз в этой жизни мне не суждено стать вашей женой, — прошептала Дяо Шань, отстраняясь от Люй Бу, — я хотела бы соединиться с вами в том мире.

— Если я не женюсь на тебе, я недостоин быть героем! — вскричал Люй Бу.

— Для меня дни тянутся, как годы, — лепетала Дяо Шань. — Умоляю, сжальтесь надо мной, спасите меня!

— Сейчас я не могу остаться, — сказал Люй Бу. — Мне надо торопиться. Боюсь, что старый злодей хватится меня.

— Если вы так боитесь его, — жалобно проговорила Дяо Шань, цепляясь за одежду Люй Бу, — я больше никогда не увижу восхода солнца!

— Дай мне время подумать! — прервал её Люй Бу.

С этими словами он взял алебарду и собрался идти.

— Прежде я слышала, что слава ваша подобна грому, и считала вас первым человеком в мире. Кто бы мог допустим, что вы повинуетесь власти другого! — вскричала Дяо Шань, и слёзы градом покатились у неё из глаз.

Краска стыда разлилась по лицу Люй Бу. Он снова отставил алебарду и обнял Дяо Шань, стараясь утешить её ласковыми словами. Так стояли они обнявшись, не будучи в силах расстаться.

Тем временем Дун Чжо, заметив исчезновение Люй Бу, заподозрил недоброе. Поспешно откланявшись, он сел в коляску и вернулся домой. Увидав привязанного перед домом коня, Дун Чжо спросил у привратника, где Люй Бу, и тот ответил:

— Ваш сын вошёл во внутренние покои.

Дун Чжо проследовал туда, но никого там не нашёл. Он позвал Дяо Шань, но и та не откликнулась.

— Дяо Шань в саду ухаживает за цветами, — сказала ему служанка.

Дун Чжо прошёл в сад и возле беседки Феникса увидел Дяо Шань в объятиях Люй Бу; алебарда его стояла рядом. Дун Чжо закричал; Люй Бу мгновенно обратился в бегство. Дун Чжо схватил алебарду и бросился за ним. Люй Бу летел, как стрела, и тучный Дун Чжо не мог догнать его. Он метнул в беглеца алебарду, но тот отбил её на лету. Пока Дун Чжо подобрал оружие и снова бросился в погоню, Люй Бу уже был далеко. А когда Дун Чжо выбежал из ворот сада, кто-то попался ему навстречу и так столкнулся с ним грудью, что Дун Чжо упал на землю. Человек, который сбил с ног Дун Чжо, был Ли Жу. Он помог Дун Чжо подняться, увёл его в кабинет и усадил.

— Как ты попал сюда? — спросил Дун Чжо.

— Проходя мимо вашего дворца, — отвечал Ли Жу, — я узнал, что вы в великом гневе направились в сад искать Люй Бу. Тут он сам выбежал с криком: «Тай-ши убивает меня!» Я тотчас же бросился в сад, чтобы вымолить у вас прощение для Люй Бу, и случайно столкнулся с вами. Поистине, я заслуживаю смерти!

— Он коварный злодей! — воскликнул Дун Чжо. — Он соблазняет мою любимую наложницу. Клянусь, я убью его!

— Всемилостивейший правитель, — молвил Ли Жу, — вы ошибаетесь… Дяо Шань только девчонка, а Люй Бу ваш близкий друг и храбрейший из военачальников. Если вы сейчас подарите ему Дяо Шань, он будет тронут вашей добро той и жизни своей не пожалеет, чтобы отблагодарить вас. Прошу, подумайте об этом.

— Ты прав, — сказал Дун Чжо после длительного раздумья. — Я так и сделаю.

Ли Жу, почтительно раскланиваясь, удалился, а Дун Чжо прошёл во внутренние покои и позвал Дяо Шань.

— Как ты посмела прелюбодействовать с Люй Бу? — спросил он.

— Я ухаживала за цветами в саду, — со слезами отвечала Дяо Шань, — и вдруг появился Люй Бу. Я хотела спрятаться, а Люй Бу и говорит мне: «Я ведь сын тай-ши, зачем тебе прятаться?» Потом он взял алебарду и погнал меня к беседке Феникса. Я догадалась, что у него нехорошие намерения, и хотела уже броситься в лотосовый пруд, но он поймал меня. Как раз в эту минуту явились вы и спасли мне жизнь.

— Я собираюсь подарить тебя Люй Бу. Что ты на это скажешь? — спросил Дун Чжо.

Дяо Шань залилась слезами:

— Моё тело служило благородному человеку, а теперь меня решили отдать рабу! — плакалась она. — Лучше мне умереть, чем быть опозоренной!

Она сняла со стены меч и хотела заколоть себя, но Дуй Чжо выхватил меч у неё из рук и, обнимая, сказал:

— Я подшутил над тобой.

Дяо Шань упала ему на грудь и со слезами проговорила:

— Этот совет вам дал Ли Жу. Он близкий друг Люй Бу, вот он и придумал всё это ради него! Ли Жу не заботится ни о вашей славе, ни о моей жизни. Я съела бы его живьём!

— Я не вынесу разлуки с тобой! — воскликнул Дун Чжо.

— Хоть вы и любите меня, но, пожалуй, мне не следует оставаться здесь — Люй Бу всё равно станет меня преследовать.

— Успокойся. Завтра мы уедем с тобой в Мэйу и будем там наслаждаться счастьем, — сказал Дун Чжо.

Тогда Дяо Шань вытерла слёзы и, поклонившись, удалилась. На другой день пришёл Ли Жу и сказал:

— Сегодня счастливый день — можно подарить Дяо Шань Люй Бу.

— Я связан с Люй Бу, как отец с сыном, — возразил Дун Чжо. — Мне нельзя подарить ему Дяо Шань. Я ограничусь тем, что не стану наказывать его. Передай ему это и успокой ласковыми словами. Вот и всё.

— Вам не следовало бы поддаваться влиянию женщины, — сказал Ли Жу.

— А ты бы согласился отдать свою жену Люй Бу? — изменившись в лице, вскричал Дун Чжо. — Я не хочу больше слышать об этом! Скажи ещё слово, и ты поплатишься головой!

Ли Жу вышел и, взглянув на небо, со вздохом молвил:

— Все мы погибнем от руки женщины!

В стихах, которые сложили об этом потомки, говорится:

Доверившись женщине хитрой, Ван Юнь рассчитал превосходно:
Оружье и войско отныне Ван Юню совсем не нужны.
Три раза сражались в Хулао, напрасно растратили силы,
Не в башне ли Феникса спета победная песня войны?

На проводы Дун Чжо в Мэйу собрались все сановники. Дяо Шань уже сидела в своей коляске. Увидев в толпе Люй Бу, она закрыла лицо, делая вид, что плачет. Отъезжающие были уже довольно далеко, а Люй Бу всё ещё стоял на холме, устремив свой взор на столб пыли, клубившейся на дороге. Невыразимая грусть и досада наполняли его сердце. Вдруг он услышал, как кто-то спросил позади него:

— Почему вы не поехали с тай-ши, а стоите здесь и вздыхаете?

Люй Бу оглянулся и увидел Ван Юня. Они поклонились друг другу.

— Мне нездоровилось в последние дни, я не выходил из дому и потому давно не виделся с вами, — продолжал Ван Юнь, обращаясь к Люй Бу. — Сегодня мне пришлось превозмочь недуг, чтобы проводить тай-ши. Я рад, что вижу вас. Но о чём вы здесь горюете?

— О вашей дочери, — сказал Люй Бу.

— Прошло уже столько времени, а она всё ещё не с вами?! — воскликнул Ван Юнь, притворяясь удивлённым.

— Старый злодей сам влюбился в неё! — отвечал Люй Бу.

— Я не верю этому! — запротестовал Ван Юнь, выражая ещё большее удивление.

Тогда Люй Бу рассказал ему всю историю, Ван Юнь даже ногой топнул с досады.

— Не думал я, что он совершит такой скотский поступок! — произнёс он после продолжительного молчания и, взяв Люй Бу за руку, добавил: — Зайдёмте ко мне, потолкуем.

Ван Юнь провёл Люй Бу в потайную комнату и угостил вином. Люй Бу снова подробно рассказал ему о встрече в беседке Феникса.

— Он обольстил мою дочь и отнял у вас жену! — возмущался Ван Юнь. — Он опозорил нас! Вся Поднебесная будет над этим смеяться! И смеяться не над тай-ши, а надо мной и над вами! Я уже стар и бессилен, что я могу поделать? Но я скорблю о том, что вы, величайший герой нашего века, тоже подверглись позору.

Люй Бу в сильном гневе ударил кулаком по столу. Ван Юнь стал успокаивать его:

— Простите меня, я не обдумал своих слов.

— Клянусь, я убью этого старого злодея и тем самым смою свой позор! — воскликнул Люй Бу.

Ван Юнь поспешно прикрыл ему рот рукой.

— Замолчите, — взмолил он, — я боюсь, что попаду с вами в беду!

— Может ли отважный муж, одухотворённый сознанием собственного достоинства, долго томиться под властью какого-то негодяя?! — всё больше распалялся Люй Бу.

— Талантами, какими обладаете вы, должен распоряжаться не такой человек, как Дун Чжо», — добавил Ван Юнь.

— Я убил бы этого старого прохвоста, но он мой названый отец, как тут быть? — спросил Люй Бу. — Не вызовет ли это осуждение потомков?

— Вы происходите из рода Люй, а он из рода Дун, — с улыбкой промолвил Ван Юнь. — Разве он руководствовался отцовскими чувствами, когда бросал в вас

алебарду?

— О, сы-ту, вы открыли мне глаза! — воодушевился Люй Бу. Ван Юнь, видя, что почва уже достаточна подготовлена, продолжал:

— Если вы восстановите Ханьский дом, то прославите себя как верноподданный, и ваше имя останется в истории на многие поколения. Если же вы станете помогать Дун Чжо, вас будут считать изменником, и вы на многие века оставите по себе дурную славу.

— Я уже принял решение, — сказал Люй Бу, — и не изменю его.

— Но если дело не завершится успешно, нас ждут большие бедствия, вот чего я опасаюсь, — сказал Ван Юнь.

Люй Бу обнажил свой меч, уколол себе руку и поклялся на собственной крови. Ван Юнь, опустившись на колени, поблагодарил его.

— Жертвоприношения в храме предков династии Хань не прекратятся, — сказал он, — и это будет вашей заслугой! Но вы должны строжайше хранить нашу тайну. Мы составим план действий, и я сейчас же извещу вас.

Люй Бу ушёл в сильнейшем возбуждении. Когда пришёл тайно вызванный на совет земляк Люй Бу Ли Су (156 — 192), Люй Бу сказал ему:

— В своё время вы уговорили меня убить Дин Юаня и перейти к Дун Чжо. Теперь Дун Чжо оскорбляет Сына неба и жестоко обращается с народом. Преступлениям его нет конца. Чаша терпения преисполнилась: и люди и духи возмущены. Не согласились бы вы отвезти в Мэйу императорский указ и объявить Дун Чжо, что его призывают ко двору? А мы тем временем устроим засаду и убьём его. Этим вы помогли бы восстановить Ханьский дом и оказали бы великую услугу династии. Мы ждём вашего ответа.

— Я сам давно мечтал убить этого злодея, — сказал Ли Су, — но что я мог предпринять без единомышленников? Ваше вмешательство — это дар небес! Я не способен на измену династии!

И в подтверждение клятвы он сломал стрелу. На другой день Ли Су с десятью всадниками отправился в Мэну. Он сказал, что привёз императорский указ, и был проведён к Дун Чжо. Ли Су приветствовал его поклоном.

— Какой указ прислал Сын неба? — спросил Дун Чжо.

— Сын неба выздоровел и созывает всех сановников, чтобы объявить им о своём желании отречься от престола в вашу пользу, — произнёс Ли Су. — В этом и состоит указ.

Дун Чжо возликовал. Приказав своим приближённым охранять Мэйу, Дун Чжо в тот же день собрался и столицу. Перед отъездом он сказал Дяо Шань:

— Когда я стану императором, ты будешь моей гуй-фэй (любимой наложницей)?

Дяо Шань, догадываясь, в чём дело, притворилась обрадованной и весело простилась с ним. Дуй Чжо вышел из дворца, сел в коляску и в сопровождении охраны отправился в Чанань. Когда Дун Чжо был у себя во дворце, Люй Бу явился его поздравить.

— Когда я подымусь на пятую ступень из девяти, — сказал ему Дун Чжо, — ты будешь ведать всеми войсками Поднебесной!

На другой день Дун Чжо поднялся с рассветом и, приказав свите сопровождать его в столицу, отправился в путь в коляске. Все встречавшие его чиновники были в придворных одеждах. Ли Су с мечом в руке шагал рядом с коляской. Процессия оси остановилась у северных ворот. Из свиты Дун Чжо впустили только двадцать человек, охранявших коляску, остальных же оставили за воротами. Дун Чжо ещё издали заметил, что Ван Юнь и другие вооружены мечами.

— Почему все с мечами? — спросил он с испугом у Ли Су.

Ли Су ничего не ответил. Люди подвезли коляску прямо к входу во дворец, и Ван Юнь во весь голос закричал:

— Мятежник здесь! Где воины?

С двух сторон выбежали более ста человек с алебардами и копьями и набросились на Дун Чжо. Раненный в руку, он упал в коляске, громко взывая:

— Где ты, сын мой, Люй Бу?

— Есть повеление покарать мятежника! — крикнул Люй Бу и своей алебардой пронзил ему горло.

Ли Су отрубил Дун Чжо голову и высоко поднял её. Люй Бу вытащил из-за пазухи указ и объявил:

— Такой был приказ императора!

— Ван суй! — в один голос закричали чиновники и все начальники.

Поручение Дяо Шань оказалось выполненным. Наконец, Люй Бу держал её в своих объятиях. Желания обоих исполнились: он хотел обладать ею, а она жаждала спасения ханьской династии.

36 стратагем

Стратагема (с др.-греч. «военная хитрость») — некий алгоритм поведения, просчитанная последовательность действий, направленных на достижение скрытой цели или на решение какой-либо задачи с обязательным учётом психологии визави, его положения, обстановки и других особенностей ситуации. С китайского имеет значения «расчёт», «план», «приём», «техника», «уловка».

«36 стратагем» — древнекитайский военный трактат. В более широком смысле, собрание неявных тактических приёмов и система непрямых ходов, используемая для достижения скрытой цели, получения преимущества и перехвата инициативы.

КУРСЫ СО СКИДКОЙ

36 стратагем Басни Басни Александра Сумарокова Басни Владимира Шебзухова Басни Жана де Лафонтена Басни Ивана Крылова Басни Леонардо да Винчи Басни Сергея Михалкова Басни Эзопа Библейские притчи Большие притчи Буддийские притчи Ведические притчи Восточные притчи Греческие притчи Даосские притчи Даосские притчи от Чжуан-цзы Деловые притчи Деловые притчи о Пути торговли Дзэнские притчи Еврейские притчи Индийские притчи Исторические притчи Китайские притчи Конфуцианские притчи Короткие притчи Маленькие притчи Мифы Древней Греции Мифы и легенды Мифы индейцев Майя Новые притчи Поэзия Православные притчи Притчи Притчи для детей Притчи от Ошо Притчи про Насреддина Современные притчи Сутра ста притч Суфийские притчи Суфийские притчи от Джами Суфийские притчи от Руми Хасидские притчи Христианские притчи Эзотерические притчи

Стратагема 35 — Цепи уловок

Стратагема Окружение в открытом море

В 1409 году отряд китайских кораблей отправился в путь, чтобы усмирить варваров и собрать сокровища. На своём пути императорскому флоту пришлось выдержать несколько сражений, в которых китайцы победили отчасти благодаря лучшему вооружению, отчасти с помощью волшебства, а также используя стратагемы. Одна из стран, которые посетила китайская флотилия, называлась Лаво. Правитель Лаво решил подчиниться Китаю, но самовольные поступки одного из его военачальников и поспешные действия Чжэн Хэ привели к тому, что ситуация вышла из-под контроля. Правитель был взят в плен, его резиденцию заняли китайцы. Впрочем, вскоре к обоюдному удовлетворению это недоразумение разрешилось. К тому же упомянутый своенравный полководец проиграл битву с китайским войском, отдалённо напоминающую поражение Цао Цао в сражении с Чжоу Юем у Красной скалы.

Трёхдневное морское сражение не привело к победе ни одну из сторон. Флот противника временно отступил. Перед тем как вступить в схватку во второй раз, Чжан Тяньши (небесный наставник), советник Чжэн Хэ, встретился со своими военачальниками и спросил, есть ли у них план для предстоящего сражения. Те ответили, что пребывают в растерянности и надеются на указания самого Чжан Тяньши. Помолчав некоторое время, он спросил:

— Вы подумали о сражении у Красной скалы?

— Да, — ответили военачальники, — но здесь есть препятствие, которое мы пока не преодолели.

— Понятно, вы говорите о благоприятном ветре, — сказал Чжан Тяньши с улыбкой и, уверенный в своей волшебной силе, прибавил: — Эту задачу я возьму на себя. Но вот кто станет Птенцом Феникса, Пан Туном, и предложит противнику стратагему цепи?

Военачальники ответили:

— На этот раз стратагема цепи будет применяться не на вражеских кораблях, а на наших.

— Отлично, — сказал Чжан Тяньши. — В битве у Красной скалы стратагему цепи использовал противник, но в этот раз мы сделаем наоборот — применим её сами. Военачальники сказали:

— Не значит ли это, что и получится наоборот?

Все засмеялись.

Корабли были стянуты к четырём местам: на севере, юге, западе и востоке, и везде их сковали друг с другом. На следующий день началась атака противника. Вражеское войско пыталось поджечь китайские корабли, скованные друг с другом по борту, но Чжан Тяньши, обладавший волшебной силой, всё время разворачивал ветер так, что горящий материал относило обратно в сторону поджигателей. Испытав такое невезение, корабли противника хотели развернуться и уйти в открытое море, но тут путь им преградила первая цепь китайских кораблей, длинная, как змея. Тогда флот повернул вправо. Но и там его ожидала длинная стена сцепленных китайских кораблей. Вражеские корабли повернули налево и снова столкнулись со стеной китайских кораблей. В конце концов, сторона, начавшая сражение, оказалась внутри огромного четырёхугольника, образованного цепями китайских кораблей. Чжан Тяньши рассмеялся, увидев такое расположение, и сказал:

— На самом деле стратагема сцепления на наших кораблях подействовала! Как прекрасна стратагема наших генералов!

36 стратагем

Стратагема (с др.-греч. «военная хитрость») — некий алгоритм поведения, просчитанная последовательность действий, направленных на достижение скрытой цели или на решение какой-либо задачи с обязательным учётом психологии визави, его положения, обстановки и других особенностей ситуации. С китайского имеет значения «расчёт», «план», «приём», «техника», «уловка».

«36 стратагем» — древнекитайский военный трактат. В более широком смысле, собрание неявных тактических приёмов и система непрямых ходов, используемая для достижения скрытой цели, получения преимущества и перехвата инициативы.

КУРСЫ СО СКИДКОЙ

36 стратагем Басни Басни Александра Сумарокова Басни Владимира Шебзухова Басни Жана де Лафонтена Басни Ивана Крылова Басни Леонардо да Винчи Басни Сергея Михалкова Басни Эзопа Библейские притчи Большие притчи Буддийские притчи Ведические притчи Восточные притчи Греческие притчи Даосские притчи Даосские притчи от Чжуан-цзы Деловые притчи Деловые притчи о Пути торговли Дзэнские притчи Еврейские притчи Индийские притчи Исторические притчи Китайские притчи Конфуцианские притчи Короткие притчи Маленькие притчи Мифы Древней Греции Мифы и легенды Мифы индейцев Майя Новые притчи Поэзия Православные притчи Притчи Притчи для детей Притчи от Ошо Притчи про Насреддина Современные притчи Сутра ста притч Суфийские притчи Суфийские притчи от Джами Суфийские притчи от Руми Хасидские притчи Христианские притчи Эзотерические притчи

Стратагема 35 — Цепи уловок

Стратагема Губительное оковывание цепью кораблей

Чжоу Юй, полководец царства У, перед битвой у Красной скалы распорядился, чтобы Хуан Гай применил стратагему № 34. Испытав поначалу некоторое недоверие, Цао Цао всё же принял предложение Хуан Гая, который захотел перейти на его сторону. Оба лазутчика Цао Цао в лагере Чжоу Юя сообщили ему о том, что и генерал Гань Нин собирается сдаться ему в плен. Но у Цао Цао всё ещё оставались сомнения. Когда он спросил своих советчиков, готов ли кто-нибудь из них отправиться в лагерь Чжоу Юя, чтобы разведать, что же там происходит, вызвался Цзян Гань. Его последний визит в лагерь Чжоу Юя был неудачным, и он до сих пор чувствовал себя посрамлённым. Цао Цао созвал своих советников и сказал им так:

— Кто из вас может пробраться в лагерь Чжоу Юя и разузнать правду?

— Разрешите мне поехать, господин чэн-сян, — вызвался Цзян Гань. — В прошлый раз меня обманули в Восточном У, и я до сих пор не могу забыть своего стыда. Но на этот раз я всё разузнаю и сообщу вам. Прошу вас не сомневаться.

Цао Цао дал своё согласие и приказал Цзян Ганю отправляться немедленно. Цзян Гань сел в свою лодку и вскоре прибыл в лагерь Чжоу Юя. Узнав о его приезде, Чжоу Юй радостно воскликнул:

— Мой успех всецело зависит от этого человека!

Он тут же велел Лу Су пригласить Пан Туна, чтобы обсудить с ним план действий.

Пан Тун (178 — 213) по прозвищу Птенец Феникса был, подобно Чжугэ Ляну, незаурядной личностью. Он бежал с охваченного смутой севера Китая, найдя убежище в царстве У. Лу Су как-то рассказал о нём Чжоу Юю, тот пригласил его к себе на службу, но Пан Тун не торопился с приездом. Тогда Чжоу Юй послал Лу Су к Пан Туну посоветоваться, каким способом легче всего разгромить Цао Цао. Согласно источникам Цао Цао располагал 250-тысячным войском против 50 000 солдат союзных войск уского царства и Лю.

— Передайте господину Чжоу Юю, — сказал тогда Пан Туп, — что если он хочет разбить Цао Цао, пусть устроит огневое нападение. Но так как на великой реке Янцзы достаточно простора для того, чтобы суда могли разойтись в случае пожара на одном из них, единственно, что я могу посоветовать, — это план «цепи». Победы можно добиться лишь в том случае, если суда противника будут скованы между собой цепью.

Лу Су передал этот разговор Чжоу Юю. Тот задумался, а потом сказал:

— Этот план может выполнить для меня только сам Пан Тун.

— Ему, пожалуй, ехать туда опасно, — усомнился Лу Су. — Уж слишком коварен и жесток Цао Цао.

Чжоу Юй погрузился в размышления. Он не знал, что предпринять. Но в этот момент ему доложили о приезде Цзян Ганя. Чжоу Юй послал людей встречать Цзян Ганя. Но тот уже сам направлялся в лагерь, не дождавшись ответа от Чжоу Юя.

— Почему ты меня в прошлый раз обманул? — спросил Чжоу Юй, делая сердитое лицо.

Цзян Гань с улыбкой отвечал:

— Разве я вас обманул? Ведь я тогда приехал излить вам свою душу как другу детства.

— Хорошо, но предупреждаю: если ты ныне надеешься уговорить меня сдаться, так этому не бывать! Скорей высохнут моря и сгниют камни, чем я на это пойду! В тот раз ты поступил нехорошо. Я тебя угостил, уложил спать вместе с собой, а ты выкрал у меня письмо и уехал не попрощавшись. Мало того, ты донёс Цао Цао, и тот убил моих верных союзников Цай Мао и Чжан Юня и расстроил мой план! Теперь ты опять явился! Ясно, что намерения у тебя недобрые. Я не посмотрю на нашу старую дружбу! Я одним ударом разрублю её! Не знаю, что мне с тобой делать? Отправить обратно? Но через несколько дней злодей Цао Цао будет разбит… Оставить у себя в лагере? Ты начнёшь выдавать мои секреты… Эй, слуги! Проводите Цзян Ганя в хижину в Западных горах! Пусть там отдыхает. А разобью Цао Цао — спроважу тебя обратно!

Цзян Гань хотел что-то возразить, но Чжоу Юй уже удалился во внутреннее помещение шатра. Слуги подвели коня, усадили Цзян Ганя в седло и увезли его в горы. Только двое воинов остались при нём для услуг. Оказавшись в одиночестве, Цзян Гань не мог ни спать, ни есть. Ночью он потихоньку вышел из хижины, чтобы полюбоваться звёздами, которые точно роса усыпали всё небо. Цзян Гань остановился. Вокруг было тихо. Вдруг до него донёсся размеренный голос человека, читающего книгу. Цзян Гань сделал несколько шагов в ту сторону и увидел небольшую соломенную хижину у самого склона горы. Внутри мерцал светильник. Цзян Гань подошёл поближе и заглянул в щель. В хижине сидел человек и нараспев читал трактат Сунь-цзы о военном искусстве. Рядом со светильником лежал обнажённый меч. «Это необыкновенный человек!» — подумал Цзян Гань и постучался.

Дверь открылась, и человек вышел. Он действительно чем-то отличался от других людей. Цзян Гань извинился и спросил его имя.

— Меня зовут Пан Тун, — ответил тот.

— Вы, наверно, тот, кого ещё называют Фын-чу — Птенец Феникса! — воскликнул Цзян Гань.

— Он самый.

— Я давно слышал о вас! — обрадовался Цзян Гань. — Но позвольте спросить, почему вы уединились здесь?

— Потому что Чжоу Юй упоён своими талантами и терпеть не может других способных людей, — сказал Пан Тун. — А вы кто такой?

— Я — Цзян Гань.

Пан Тун пригласил его в хижину. Завязалась откровенная беседа.

— С вашими талантами вы можете уйти куда угодно — успех повсюду будет сопутствовать вам! — сказал Цзян Гань. — Не желаете ли вы перейти на службу к чэн-сяну Цао Цао? Я с радостью представлю вас…

— Охотно! Особенно если вы поговорите с ним, — согласился Пан Тун. — Признаться, мне самому уже давно хочется уехать из Цзяндуна. Но не будем медлить, иначе Чжоу Юй узнает и убьёт меня.

Они тут же спустились к реке, сели в лодку Цзян Ганя и направились к северному берегу. Вскоре они прибыли в лагерь. Цзян Гань первым вошёл к Цао Цао и рассказал обо всём, что с ним случилось. Узнав о приезде Пан Туна, Цао Цао сам вышел встретить его, ввёл в шатёр и усадил на почётное место.

— Прошу ваших наставлений, — обратился к нему Цао Цао. — Я давно слышал о вас и счастлив, что наконец-то могу вас лицезреть! К вашим советам я отнесусь с должным вниманием. Ведь я не Чжоу Юй, который не внемлет мудрым словам и оскорбляет умных людей, возгордившись своими собственными талантами!

— Прежде всего, господин чэн-сян, — начал Пан Туп, — мне хотелось бы взглянуть на расположение ваших войск, дабы убедиться, правильно ли говорят, что вы прекрасный стратег.

Цао Цяо велел подать коней и повёз Пан Туна осматривать свои лагери. Они бок о бок поднялись на высокий холм.

— Так, так, — бормотал Пан Тун, оглядываясь вокруг, — сбоку горы, к ним примыкает лес, есть проходы для наступления. Врагу пути отхода неудобны… Да! — заключил он. — Великолепно! Даже Сунь У и Сыма Жан-цзюй ничего лучшего не смогли бы придумать!

— Вы слишком меня не хвалите, а дайте мне ваши указания! — попросил Цао Цао.

Стоя на берегу реки и разглядывая двадцать четыре шлюза, обращённых на юг, и большие корабли, за которыми, как за стеной, укрывались лёгкие суда, готовые в любой момент появиться оттуда, Пан Тун, улыбаясь, заметил:

— Да, недаром идёт о вас слава, господин чэн-сян! Вы великолепно используете свои силы! Ну, Чжоу Юй, тебе скоро конец!

Цао Цао был очень польщён. Они возвратились в лагерь. Цао Цао пригласил Пан Туна к себе в шатёр и угостил вином. Зашла беседа о военном искусстве. Пан Тун расхваливал храбрость и прозорливость Цао Цао, а тот в свою очередь оказывал ему всяческие знаки внимания и уважения.

— Осмелюсь спросить, — продолжал Пан Тун, притворяясь пьяным, — есть у вас в войске хорошие лекари?

— А зачем они? — спросил Цао Цао.

— Во флоте люди часто болеют, и хорошие лекари необходимы, — пояснил Пан Тун. В эти дни Цао Цао был крайне обеспокоен тем, что в непривычном климате среди его войска распространилась какая-то болезнь, сопровождаемая рвотой. Многие от неё даже умирали. Как же ему было удержаться и не расспросить Пан Туна?

— Система обучения на флоте у вас превосходна, — сказал ему Пан Тун, — но, к сожалению, в ней не всё совершенно.

— Так скажите же, что нужно исправить?

— Хорошо. Я могу вам посоветовать, как добиться, чтобы ваши воины не болели и чтобы все они были готовы к совершению подвигов.

Цао Цао чрезвычайно этим заинтересовался.

— На великой реке Янцзы вода всё время то прибывает, то убывает, волны и ветер не утихают, — продолжал Пан Тун. — Воины, рождённые на севере и никогда не плававшие на судах, болеют от непривычной качки. А вот если бы железными цепями соединить все суда по тридцать-пятьдесят в ряд, да наложить от одного к другому мостки, то не только люди, но даже кони свободно могли бы передвигаться по ним! Тогда никакие приливы и отливы, никакие волны и ветер не страшны!

— Благодарю вас за прекрасный совет! — радостно воскликнул Цао Цао, вставая с циновки. — Если бы не вы, как бы я разгромил Сунь Цюаня?

— Не стоит благодарности, господин чэн-сян, — ответил Пан Тун. — Это всего лишь моё ничтожное мнение. Решать вы должны сами.

Цао Цао, не теряя времени, вызвал войсковых кузнецов и приказал ковать цепи и скреплять ими суда. Воины, узнав об этом, радовались и ликовали. Потомки об этом событии сложили такие стихи:

Огонь применили они в сраженье у Красной скалы.
Расчёт Чжоу Юя совпал с расчётами Чжугэ Ляна.
Без хитрого плана «цепи», который Пан Тун предложил,
Наверно, герой Чжоу Юй не выполнил бы подвиг свой бранный.

Затем Пан Тун сказал Цао Цао:

— На том берегу многие герои недовольны Чжоу Юем. Я мог бы уговорить их покориться вам, господин чэн-сян. Если Чжоу Юй останется в одиночестве, вы сможете взять его в плен. А тогда и Лю Бэя нечего будет опасаться!

— Если вы действительно окажете мне такую великую услугу, я представлю доклад Сыну неба и вам пожалуют должность одного из трёх гунов! — воскликнул обрадованный Цао Цао.

— Сделаю я это не ради титула, а ради спасения народа, — сурово ответил Пан Тун. — Но если вы, господин чэн-сян, перейдёте реку, будьте осторожны и не чините насилий!

— Я действую от имени неба! — сказал Цао Цао. — Неужели вы думаете, что я допущу насилие над народом?

Пан Тун поклонился ему и попросил охранную грамоту для своей семьи.

— А где живёт ваша семья? — спросил Цао Цао.

— На том берегу. Я могу быть уверенным в безопасности семьи лишь в том случае, если получу такую грамоту, — заявил Пан Тун. Цао Цао повелел написать охранную грамоту, скрепил её печатью и передал Пан Туну. Тот с поклоном поблагодарил его и сказал:

— Я уеду, и вскоре вы можете выступать. Не ждите, пока об этом узнает Чжоу Юй.

Когда Пан Тун садился в лодку, он увидел какого-то человека в одеянии даоса, с плетёной бамбуковой шляпой на голове. Человек этот удержал Пан Туна за руку и молвил:

— А вы и в самом деле храбры! Хуан Гай хитро придумал своё избиение и послал сюда Кань Цзэ с письмом, а теперь явились и вы со своим планом «цепи»! Но боюсь, что суда не сгорят и все ваши расчёты пойдут прахом! Правда, вам удалось ослепить Цао Цао, но меня-то вам не обмануть.

У Пан Туна от таких слов душа ушла в пятки. Пан Тун испуганно обернулся. Перед ним стоял его старый друг Сюй Шу. Это немного успокоило Пан Туна, он огляделся по сторонам — поблизости никого не было, и сказал:

— Жаль, если вы расстроите мой план! Ведь от этого зависит судьба населения восьмидесяти одного округа Цзяннани.

— А какова судьба восьмисот тридцати тысяч воинов, находящихся здесь? — улыбаясь, спросил Сюй Шу.

— Значит, вы действительно хотите расстроить мой план?

— Нет, я пошутил! — ответил Сюй Шу. — Лю Бэй в своё время осыпал меня милостями, и я не забыл, что должен его отблагодарить. Но я поклялся никогда не давать советов Цао Цао за то, что он обрёк на смерть мою матушку. Не тревожьтесь, я план ваш не стану расстраивать.

В декабре 207 г. все суда, большие и малые, были скованы цепью. Цао Цао прибыл на свой корабль, созвал туда всех военачальников и приказал им выйти в учебный поход. Дул северо-западный ветер. Суда шли на всех парусах, разрезая волны и дробя налетавшие валы. Не чувствовалось ни малейшей качки — воинам казалось, что они находятся на твёрдой земле. Все были охвачены невиданным воодушевлением, упражнялись на копьях и мечах. По реке туда и сюда сновали лёгкие суда, наблюдая за порядком. Сам Цао Цао стоял на мостках, любуясь чётким строем своих кораблей. Уж с таким-то флотом он победит! Он приказал убирать паруса, и все суда в том же строгом порядке возвратились в лагерь. В шатре Цао Цао сказал своим советникам:

— Теперь вы убедились, что мне помогает небо? Иначе как бы я получил бесценный совет Пан Туна? На судах, скованных цепью, переправиться через реку — всё равно что пройти по суше!

Хотя советник Чэн Юй и предостерегал об опасности огневого нападения, но Цао Цао не прислушался.

Разумеется, Цао Цао хотел по возможности избежать битвы на Янцзы. Но для того, чтобы победить противника, ему в любом случае нужно было переправиться через реку и завладеть территорией на той стороне южного берега. Чжоу Юй, конечно, не позволил бы ему спокойно переправиться через реку, а всеми силами и средствами постарался бы помешать его высадке на южном берегу. Поэтому Цао Цао считал, что его солдаты, бывшие родом с севера и не привыкшие к пребыванию на воде, должны будут сначала в течение долгого времени выдерживать жестокую битву, находясь на раскачивающихся кораблях, пока они — в случае удачного исхода — не обретут под ногами твёрдую землю. Таким образом, Цао Цао должна была показаться блестящей сама мысль заранее обеспечить войско прочной почвой под ногами, чтобы качки не чувствовалось уже в ходе этой нелёгкой переправы.

Когда, наконец, задул юго-восточный ветер, для Чжоу Юя пробил долгожданный час. Он, не теряя времени, созвал своих военачальников и велел Гань Нину взять с собой Цай Чжуна и его воинов, сдавшихся в плен, проникнуть в расположение врага, дойти до самого Улиня, где находятся склады Цао Цао, и там зажечь огонь, который послужит для него сигналом.

Воины доложили Цао Цао, что с южного берега прибыл какой-то человек. Цао Цао велел его позвать, и тот передал ему письмо от Хуан Гая. В письме сообщалось, что Чжоу Юй неусыпно следит за Хуан Гаем и что сейчас убежать нет никакой возможности. Однако, говорилось далее, скоро такой случай представится: не сегодня-завтра с озера Поянху должен прибыть провиант, и Чжоу Юй пошлёт его, Хуан Гая, встречать караван. «Улучив момент, — писал в заключение Хуан Гай, — я убью одного из известных цзяндунских военачальников и перейду к вам, господин чэн-сян. Может быть, сегодня во время второй стражи у вашего лагеря появятся суда со знамёнами Чёрного дракона; знайте, что это я везу провиант».

Обрадованный Цао Цао отправился в речной лагерь, чтобы с большого корабля наблюдать за прибытием судов Хуан Гая.

Дул сильный восточный ветер. На реке бушевали волны. Цао Цао со своего корабля наблюдал за рекой. При свете луны вода искрилась и блестела. Река напоминала огромную золотую змею. Обратившись лицом к ветру, Цао Цао рассмеялся. Он считал, что наконец-то достиг желаемого! Вдруг один из воинов, вытянув руку в направлении южного берега, сказал, что там показались паруса. Цао Цао поднялся на вышку. Ему донесли, что на судах виднеются знамёна Чёрного дракона и на самом большом знамени можно различить надпись: «Начальник передового отряда Хуан Гай».

— Небо помогает мне! — воскликнул Цао Цао. — Это Хуан Гай едет сдаваться!

— А мне кажется, что эти суда идут с вероломной целью! — вдруг произнёс Чэн Юй, который стоял рядом и молча следил за приближающимися судами. — Не разрешайте им приближаться к нашему лагерю, господин чэн-сян!

— Из чего вы это заключили? — спросил Цао Цао.

— Тяжело нагруженные суда сидят глубоко, а эти так и прыгают по волнам, — сказал Чэн Юй. — Не забывайте, господин чэн-сян, что дует юго-восточный ветер, и, если у них действительно дурные намерения, как мы от них увернёмся?

— Кто остановит суда? — обратился Цао Цао к военачальникам, убедившись, что опасения Чэн Юя не лишены оснований.

— Разрешите мне! — вызвался Вэнь Пин. Он спрыгнул в лодку и понёсся навстречу приближающимся судам Хуан Гая, сделав знак своим сторожевым судам следовать за ним. — Эй, вы! — крикнул Вэнь Пин. — Чэн-сян запрещает вам подходить к лагерю и приказывает остановиться на середине реки!

— Спускайте паруса! — кричали воины Вэнь Пина. В ответ зазвенела тетива, и в левое плечо Вэнь Пина вонзилась стрела. Он упал на дно лодки. Среди его воинов возникло замешательство. Они стали поворачивать свои суда и уходить обратно.

Когда Хуан Гай был всего в двух ли от лагеря Цао Цао, он приказал на своих передовых судах зажечь огонь. Ветер раздувал пламя. Словно огненные стрелы, горящие суда ворвались в расположение флота противника. Скованные цепями, корабли Цао Цао не могли разойтись, и вскоре на них перебросился огонь. Пламя охватило корабли. Великая река окрасилась в багровый цвет, по небу разлилось зарево.

36 стратагем

Стратагема (с др.-греч. «военная хитрость») — некий алгоритм поведения, просчитанная последовательность действий, направленных на достижение скрытой цели или на решение какой-либо задачи с обязательным учётом психологии визави, его положения, обстановки и других особенностей ситуации. С китайского имеет значения «расчёт», «план», «приём», «техника», «уловка».

«36 стратагем» — древнекитайский военный трактат. В более широком смысле, собрание неявных тактических приёмов и система непрямых ходов, используемая для достижения скрытой цели, получения преимущества и перехвата инициативы.

КУРСЫ СО СКИДКОЙ

36 стратагем Басни Басни Александра Сумарокова Басни Владимира Шебзухова Басни Жана де Лафонтена Басни Ивана Крылова Басни Леонардо да Винчи Басни Сергея Михалкова Басни Эзопа Библейские притчи Большие притчи Буддийские притчи Ведические притчи Восточные притчи Греческие притчи Даосские притчи Даосские притчи от Чжуан-цзы Деловые притчи Деловые притчи о Пути торговли Дзэнские притчи Еврейские притчи Индийские притчи Исторические притчи Китайские притчи Конфуцианские притчи Короткие притчи Маленькие притчи Мифы Древней Греции Мифы и легенды Мифы индейцев Майя Новые притчи Поэзия Православные притчи Притчи Притчи для детей Притчи от Ошо Притчи про Насреддина Современные притчи Сутра ста притч Суфийские притчи Суфийские притчи от Джами Суфийские притчи от Руми Хасидские притчи Христианские притчи Эзотерические притчи