Стратагема 35 — Цепи уловок
Стратагема Губительное оковывание цепью кораблей
Чжоу Юй, полководец царства У, перед битвой у Красной скалы распорядился, чтобы Хуан Гай применил стратагему № 34. Испытав поначалу некоторое недоверие, Цао Цао всё же принял предложение Хуан Гая, который захотел перейти на его сторону. Оба лазутчика Цао Цао в лагере Чжоу Юя сообщили ему о том, что и генерал Гань Нин собирается сдаться ему в плен. Но у Цао Цао всё ещё оставались сомнения. Когда он спросил своих советчиков, готов ли кто-нибудь из них отправиться в лагерь Чжоу Юя, чтобы разведать, что же там происходит, вызвался Цзян Гань. Его последний визит в лагерь Чжоу Юя был неудачным, и он до сих пор чувствовал себя посрамлённым. Цао Цао созвал своих советников и сказал им так:
— Кто из вас может пробраться в лагерь Чжоу Юя и разузнать правду?
— Разрешите мне поехать, господин чэн-сян, — вызвался Цзян Гань. — В прошлый раз меня обманули в Восточном У, и я до сих пор не могу забыть своего стыда. Но на этот раз я всё разузнаю и сообщу вам. Прошу вас не сомневаться.
Цао Цао дал своё согласие и приказал Цзян Ганю отправляться немедленно. Цзян Гань сел в свою лодку и вскоре прибыл в лагерь Чжоу Юя. Узнав о его приезде, Чжоу Юй радостно воскликнул:
— Мой успех всецело зависит от этого человека!
Он тут же велел Лу Су пригласить Пан Туна, чтобы обсудить с ним план действий.
Пан Тун (178 — 213) по прозвищу Птенец Феникса был, подобно Чжугэ Ляну, незаурядной личностью. Он бежал с охваченного смутой севера Китая, найдя убежище в царстве У. Лу Су как-то рассказал о нём Чжоу Юю, тот пригласил его к себе на службу, но Пан Тун не торопился с приездом. Тогда Чжоу Юй послал Лу Су к Пан Туну посоветоваться, каким способом легче всего разгромить Цао Цао. Согласно источникам Цао Цао располагал 250-тысячным войском против 50 000 солдат союзных войск уского царства и Лю.
— Передайте господину Чжоу Юю, — сказал тогда Пан Туп, — что если он хочет разбить Цао Цао, пусть устроит огневое нападение. Но так как на великой реке Янцзы достаточно простора для того, чтобы суда могли разойтись в случае пожара на одном из них, единственно, что я могу посоветовать, — это план «цепи». Победы можно добиться лишь в том случае, если суда противника будут скованы между собой цепью.
Лу Су передал этот разговор Чжоу Юю. Тот задумался, а потом сказал:
— Этот план может выполнить для меня только сам Пан Тун.
— Ему, пожалуй, ехать туда опасно, — усомнился Лу Су. — Уж слишком коварен и жесток Цао Цао.
Чжоу Юй погрузился в размышления. Он не знал, что предпринять. Но в этот момент ему доложили о приезде Цзян Ганя. Чжоу Юй послал людей встречать Цзян Ганя. Но тот уже сам направлялся в лагерь, не дождавшись ответа от Чжоу Юя.
— Почему ты меня в прошлый раз обманул? — спросил Чжоу Юй, делая сердитое лицо.
Цзян Гань с улыбкой отвечал:
— Разве я вас обманул? Ведь я тогда приехал излить вам свою душу как другу детства.
— Хорошо, но предупреждаю: если ты ныне надеешься уговорить меня сдаться, так этому не бывать! Скорей высохнут моря и сгниют камни, чем я на это пойду! В тот раз ты поступил нехорошо. Я тебя угостил, уложил спать вместе с собой, а ты выкрал у меня письмо и уехал не попрощавшись. Мало того, ты донёс Цао Цао, и тот убил моих верных союзников Цай Мао и Чжан Юня и расстроил мой план! Теперь ты опять явился! Ясно, что намерения у тебя недобрые. Я не посмотрю на нашу старую дружбу! Я одним ударом разрублю её! Не знаю, что мне с тобой делать? Отправить обратно? Но через несколько дней злодей Цао Цао будет разбит… Оставить у себя в лагере? Ты начнёшь выдавать мои секреты… Эй, слуги! Проводите Цзян Ганя в хижину в Западных горах! Пусть там отдыхает. А разобью Цао Цао — спроважу тебя обратно!
Цзян Гань хотел что-то возразить, но Чжоу Юй уже удалился во внутреннее помещение шатра. Слуги подвели коня, усадили Цзян Ганя в седло и увезли его в горы. Только двое воинов остались при нём для услуг. Оказавшись в одиночестве, Цзян Гань не мог ни спать, ни есть. Ночью он потихоньку вышел из хижины, чтобы полюбоваться звёздами, которые точно роса усыпали всё небо. Цзян Гань остановился. Вокруг было тихо. Вдруг до него донёсся размеренный голос человека, читающего книгу. Цзян Гань сделал несколько шагов в ту сторону и увидел небольшую соломенную хижину у самого склона горы. Внутри мерцал светильник. Цзян Гань подошёл поближе и заглянул в щель. В хижине сидел человек и нараспев читал трактат Сунь-цзы о военном искусстве. Рядом со светильником лежал обнажённый меч. «Это необыкновенный человек!» — подумал Цзян Гань и постучался.
Дверь открылась, и человек вышел. Он действительно чем-то отличался от других людей. Цзян Гань извинился и спросил его имя.
— Меня зовут Пан Тун, — ответил тот.
— Вы, наверно, тот, кого ещё называют Фын-чу — Птенец Феникса! — воскликнул Цзян Гань.
— Он самый.
— Я давно слышал о вас! — обрадовался Цзян Гань. — Но позвольте спросить, почему вы уединились здесь?
— Потому что Чжоу Юй упоён своими талантами и терпеть не может других способных людей, — сказал Пан Тун. — А вы кто такой?
— Я — Цзян Гань.
Пан Тун пригласил его в хижину. Завязалась откровенная беседа.
— С вашими талантами вы можете уйти куда угодно — успех повсюду будет сопутствовать вам! — сказал Цзян Гань. — Не желаете ли вы перейти на службу к чэн-сяну Цао Цао? Я с радостью представлю вас…
— Охотно! Особенно если вы поговорите с ним, — согласился Пан Тун. — Признаться, мне самому уже давно хочется уехать из Цзяндуна. Но не будем медлить, иначе Чжоу Юй узнает и убьёт меня.
Они тут же спустились к реке, сели в лодку Цзян Ганя и направились к северному берегу. Вскоре они прибыли в лагерь. Цзян Гань первым вошёл к Цао Цао и рассказал обо всём, что с ним случилось. Узнав о приезде Пан Туна, Цао Цао сам вышел встретить его, ввёл в шатёр и усадил на почётное место.
— Прошу ваших наставлений, — обратился к нему Цао Цао. — Я давно слышал о вас и счастлив, что наконец-то могу вас лицезреть! К вашим советам я отнесусь с должным вниманием. Ведь я не Чжоу Юй, который не внемлет мудрым словам и оскорбляет умных людей, возгордившись своими собственными талантами!
— Прежде всего, господин чэн-сян, — начал Пан Туп, — мне хотелось бы взглянуть на расположение ваших войск, дабы убедиться, правильно ли говорят, что вы прекрасный стратег.
Цао Цяо велел подать коней и повёз Пан Туна осматривать свои лагери. Они бок о бок поднялись на высокий холм.
— Так, так, — бормотал Пан Тун, оглядываясь вокруг, — сбоку горы, к ним примыкает лес, есть проходы для наступления. Врагу пути отхода неудобны… Да! — заключил он. — Великолепно! Даже Сунь У и Сыма Жан-цзюй ничего лучшего не смогли бы придумать!
— Вы слишком меня не хвалите, а дайте мне ваши указания! — попросил Цао Цао.
Стоя на берегу реки и разглядывая двадцать четыре шлюза, обращённых на юг, и большие корабли, за которыми, как за стеной, укрывались лёгкие суда, готовые в любой момент появиться оттуда, Пан Тун, улыбаясь, заметил:
— Да, недаром идёт о вас слава, господин чэн-сян! Вы великолепно используете свои силы! Ну, Чжоу Юй, тебе скоро конец!
Цао Цао был очень польщён. Они возвратились в лагерь. Цао Цао пригласил Пан Туна к себе в шатёр и угостил вином. Зашла беседа о военном искусстве. Пан Тун расхваливал храбрость и прозорливость Цао Цао, а тот в свою очередь оказывал ему всяческие знаки внимания и уважения.
— Осмелюсь спросить, — продолжал Пан Тун, притворяясь пьяным, — есть у вас в войске хорошие лекари?
— А зачем они? — спросил Цао Цао.
— Во флоте люди часто болеют, и хорошие лекари необходимы, — пояснил Пан Тун. В эти дни Цао Цао был крайне обеспокоен тем, что в непривычном климате среди его войска распространилась какая-то болезнь, сопровождаемая рвотой. Многие от неё даже умирали. Как же ему было удержаться и не расспросить Пан Туна?
— Система обучения на флоте у вас превосходна, — сказал ему Пан Тун, — но, к сожалению, в ней не всё совершенно.
— Так скажите же, что нужно исправить?
— Хорошо. Я могу вам посоветовать, как добиться, чтобы ваши воины не болели и чтобы все они были готовы к совершению подвигов.
Цао Цао чрезвычайно этим заинтересовался.
— На великой реке Янцзы вода всё время то прибывает, то убывает, волны и ветер не утихают, — продолжал Пан Тун. — Воины, рождённые на севере и никогда не плававшие на судах, болеют от непривычной качки. А вот если бы железными цепями соединить все суда по тридцать-пятьдесят в ряд, да наложить от одного к другому мостки, то не только люди, но даже кони свободно могли бы передвигаться по ним! Тогда никакие приливы и отливы, никакие волны и ветер не страшны!
— Благодарю вас за прекрасный совет! — радостно воскликнул Цао Цао, вставая с циновки. — Если бы не вы, как бы я разгромил Сунь Цюаня?
— Не стоит благодарности, господин чэн-сян, — ответил Пан Тун. — Это всего лишь моё ничтожное мнение. Решать вы должны сами.
Цао Цао, не теряя времени, вызвал войсковых кузнецов и приказал ковать цепи и скреплять ими суда. Воины, узнав об этом, радовались и ликовали. Потомки об этом событии сложили такие стихи:
Огонь применили они в сраженье у Красной скалы.
Расчёт Чжоу Юя совпал с расчётами Чжугэ Ляна.
Без хитрого плана «цепи», который Пан Тун предложил,
Наверно, герой Чжоу Юй не выполнил бы подвиг свой бранный.
Затем Пан Тун сказал Цао Цао:
— На том берегу многие герои недовольны Чжоу Юем. Я мог бы уговорить их покориться вам, господин чэн-сян. Если Чжоу Юй останется в одиночестве, вы сможете взять его в плен. А тогда и Лю Бэя нечего будет опасаться!
— Если вы действительно окажете мне такую великую услугу, я представлю доклад Сыну неба и вам пожалуют должность одного из трёх гунов! — воскликнул обрадованный Цао Цао.
— Сделаю я это не ради титула, а ради спасения народа, — сурово ответил Пан Тун. — Но если вы, господин чэн-сян, перейдёте реку, будьте осторожны и не чините насилий!
— Я действую от имени неба! — сказал Цао Цао. — Неужели вы думаете, что я допущу насилие над народом?
Пан Тун поклонился ему и попросил охранную грамоту для своей семьи.
— А где живёт ваша семья? — спросил Цао Цао.
— На том берегу. Я могу быть уверенным в безопасности семьи лишь в том случае, если получу такую грамоту, — заявил Пан Тун. Цао Цао повелел написать охранную грамоту, скрепил её печатью и передал Пан Туну. Тот с поклоном поблагодарил его и сказал:
— Я уеду, и вскоре вы можете выступать. Не ждите, пока об этом узнает Чжоу Юй.
Когда Пан Тун садился в лодку, он увидел какого-то человека в одеянии даоса, с плетёной бамбуковой шляпой на голове. Человек этот удержал Пан Туна за руку и молвил:
— А вы и в самом деле храбры! Хуан Гай хитро придумал своё избиение и послал сюда Кань Цзэ с письмом, а теперь явились и вы со своим планом «цепи»! Но боюсь, что суда не сгорят и все ваши расчёты пойдут прахом! Правда, вам удалось ослепить Цао Цао, но меня-то вам не обмануть.
У Пан Туна от таких слов душа ушла в пятки. Пан Тун испуганно обернулся. Перед ним стоял его старый друг Сюй Шу. Это немного успокоило Пан Туна, он огляделся по сторонам — поблизости никого не было, и сказал:
— Жаль, если вы расстроите мой план! Ведь от этого зависит судьба населения восьмидесяти одного округа Цзяннани.
— А какова судьба восьмисот тридцати тысяч воинов, находящихся здесь? — улыбаясь, спросил Сюй Шу.
— Значит, вы действительно хотите расстроить мой план?
— Нет, я пошутил! — ответил Сюй Шу. — Лю Бэй в своё время осыпал меня милостями, и я не забыл, что должен его отблагодарить. Но я поклялся никогда не давать советов Цао Цао за то, что он обрёк на смерть мою матушку. Не тревожьтесь, я план ваш не стану расстраивать.
В декабре 207 г. все суда, большие и малые, были скованы цепью. Цао Цао прибыл на свой корабль, созвал туда всех военачальников и приказал им выйти в учебный поход. Дул северо-западный ветер. Суда шли на всех парусах, разрезая волны и дробя налетавшие валы. Не чувствовалось ни малейшей качки — воинам казалось, что они находятся на твёрдой земле. Все были охвачены невиданным воодушевлением, упражнялись на копьях и мечах. По реке туда и сюда сновали лёгкие суда, наблюдая за порядком. Сам Цао Цао стоял на мостках, любуясь чётким строем своих кораблей. Уж с таким-то флотом он победит! Он приказал убирать паруса, и все суда в том же строгом порядке возвратились в лагерь. В шатре Цао Цао сказал своим советникам:
— Теперь вы убедились, что мне помогает небо? Иначе как бы я получил бесценный совет Пан Туна? На судах, скованных цепью, переправиться через реку — всё равно что пройти по суше!
Хотя советник Чэн Юй и предостерегал об опасности огневого нападения, но Цао Цао не прислушался.
Разумеется, Цао Цао хотел по возможности избежать битвы на Янцзы. Но для того, чтобы победить противника, ему в любом случае нужно было переправиться через реку и завладеть территорией на той стороне южного берега. Чжоу Юй, конечно, не позволил бы ему спокойно переправиться через реку, а всеми силами и средствами постарался бы помешать его высадке на южном берегу. Поэтому Цао Цао считал, что его солдаты, бывшие родом с севера и не привыкшие к пребыванию на воде, должны будут сначала в течение долгого времени выдерживать жестокую битву, находясь на раскачивающихся кораблях, пока они — в случае удачного исхода — не обретут под ногами твёрдую землю. Таким образом, Цао Цао должна была показаться блестящей сама мысль заранее обеспечить войско прочной почвой под ногами, чтобы качки не чувствовалось уже в ходе этой нелёгкой переправы.
Когда, наконец, задул юго-восточный ветер, для Чжоу Юя пробил долгожданный час. Он, не теряя времени, созвал своих военачальников и велел Гань Нину взять с собой Цай Чжуна и его воинов, сдавшихся в плен, проникнуть в расположение врага, дойти до самого Улиня, где находятся склады Цао Цао, и там зажечь огонь, который послужит для него сигналом.
Воины доложили Цао Цао, что с южного берега прибыл какой-то человек. Цао Цао велел его позвать, и тот передал ему письмо от Хуан Гая. В письме сообщалось, что Чжоу Юй неусыпно следит за Хуан Гаем и что сейчас убежать нет никакой возможности. Однако, говорилось далее, скоро такой случай представится: не сегодня-завтра с озера Поянху должен прибыть провиант, и Чжоу Юй пошлёт его, Хуан Гая, встречать караван. «Улучив момент, — писал в заключение Хуан Гай, — я убью одного из известных цзяндунских военачальников и перейду к вам, господин чэн-сян. Может быть, сегодня во время второй стражи у вашего лагеря появятся суда со знамёнами Чёрного дракона; знайте, что это я везу провиант».
Обрадованный Цао Цао отправился в речной лагерь, чтобы с большого корабля наблюдать за прибытием судов Хуан Гая.
Дул сильный восточный ветер. На реке бушевали волны. Цао Цао со своего корабля наблюдал за рекой. При свете луны вода искрилась и блестела. Река напоминала огромную золотую змею. Обратившись лицом к ветру, Цао Цао рассмеялся. Он считал, что наконец-то достиг желаемого! Вдруг один из воинов, вытянув руку в направлении южного берега, сказал, что там показались паруса. Цао Цао поднялся на вышку. Ему донесли, что на судах виднеются знамёна Чёрного дракона и на самом большом знамени можно различить надпись: «Начальник передового отряда Хуан Гай».
— Небо помогает мне! — воскликнул Цао Цао. — Это Хуан Гай едет сдаваться!
— А мне кажется, что эти суда идут с вероломной целью! — вдруг произнёс Чэн Юй, который стоял рядом и молча следил за приближающимися судами. — Не разрешайте им приближаться к нашему лагерю, господин чэн-сян!
— Из чего вы это заключили? — спросил Цао Цао.
— Тяжело нагруженные суда сидят глубоко, а эти так и прыгают по волнам, — сказал Чэн Юй. — Не забывайте, господин чэн-сян, что дует юго-восточный ветер, и, если у них действительно дурные намерения, как мы от них увернёмся?
— Кто остановит суда? — обратился Цао Цао к военачальникам, убедившись, что опасения Чэн Юя не лишены оснований.
— Разрешите мне! — вызвался Вэнь Пин. Он спрыгнул в лодку и понёсся навстречу приближающимся судам Хуан Гая, сделав знак своим сторожевым судам следовать за ним. — Эй, вы! — крикнул Вэнь Пин. — Чэн-сян запрещает вам подходить к лагерю и приказывает остановиться на середине реки!
— Спускайте паруса! — кричали воины Вэнь Пина. В ответ зазвенела тетива, и в левое плечо Вэнь Пина вонзилась стрела. Он упал на дно лодки. Среди его воинов возникло замешательство. Они стали поворачивать свои суда и уходить обратно.
Когда Хуан Гай был всего в двух ли от лагеря Цао Цао, он приказал на своих передовых судах зажечь огонь. Ветер раздувал пламя. Словно огненные стрелы, горящие суда ворвались в расположение флота противника. Скованные цепями, корабли Цао Цао не могли разойтись, и вскоре на них перебросился огонь. Пламя охватило корабли. Великая река окрасилась в багровый цвет, по небу разлилось зарево.
36 стратагем
Стратагема (с др.-греч. «военная хитрость») — некий алгоритм поведения, просчитанная последовательность действий, направленных на достижение скрытой цели или на решение какой-либо задачи с обязательным учётом психологии визави, его положения, обстановки и других особенностей ситуации. С китайского имеет значения «расчёт», «план», «приём», «техника», «уловка».
«36 стратагем» — древнекитайский военный трактат. В более широком смысле, собрание неявных тактических приёмов и система непрямых ходов, используемая для достижения скрытой цели, получения преимущества и перехвата инициативы.
36 стратагем Африканские притчи Басни Басни Александра Сумарокова Басни Владимира Шебзухова Басни Жана де Лафонтена Басни Ивана Крылова Басни Леонардо да Винчи Басни Сергея Михалкова Басни Эзопа Библейские притчи Большие притчи Буддийские притчи Ведические притчи Восточные притчи Греческие притчи Даосские притчи Даосские притчи от Чжуан-цзы Деловые притчи Деловые притчи о Пути торговли Дзэнские притчи Еврейские притчи Индийские притчи Исторические притчи Китайские притчи Конфуцианские притчи Короткие притчи Маленькие притчи Мифы Древней Греции Мифы и легенды Новые притчи Поэзия Православные притчи Притчи Притчи для детей Притчи от Ошо Притчи про Насреддина Современные притчи Сутра ста притч Суфийские притчи Суфийские притчи от Джами Суфийские притчи от Руми Хасидские притчи Христианские притчи Эзотерические притчи
